Неточные совпадения
Стародум. Благодарение Богу, что человечество
найти защиту может! Поверь мне, друг мой, где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать
своего счастья и выгод в том одном, что законно… и что угнетать рабством себе подобных беззаконно.
«
Нашел свое, — думал он, глядя влюбленными глазами на деревья, на небо, на озеро, даже на поднимавшийся с воды туман. — Дождался! Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал — все награждено: вот оно, последнее
счастье человека!»
Кто-то искал
счастья по всему миру и
нашел же его, воротясь, у
своего изголовья.
Дальше Привалов рассказывал о том, как колебалась его вера даже в собственную идею и в
свое дело. Если его личная жизнь не сложилась, то он мог бы
найти некоторый суррогат
счастья в выполнении
своей идеи. Но для него и этот выход делался сомнительным.
В азарт она не приходила, а впадала больше буколическое настроение, с восторгом вникая во все подробности бедноватого быта Лопуховых и
находя, что именно так следует жить, что иначе нельзя жить, что только в скромной обстановке возможно истинное
счастье, и даже объявила Сержу, что они с ним отправятся жить в Швейцарию, поселятся в маленьком домике среди полей и гор, на берегу озера, будут любить друг друга, удить рыбу, ухаживать за
своим огородом...
— Мне иногда бывает страшно и до того тяжело, что я боюсь потерять голову… слишком много хорошего. Я помню, когда изгнанником я возвращался из Америки в Ниццу — когда я опять увидал родительский дом,
нашел свою семью, родных, знакомые места, знакомых людей — я был удручен
счастьем… Вы знаете, — прибавил он, обращаясь ко мне, — что и что было потом, какой ряд бедствий. Прием народа английского превзошел мои ожидания… Что же дальше? Что впереди?
Творение, предоставленное
своим собственным силам, бьется над решением проблемы бытия и не
находит ни
счастья, ни смысла, не спасается от смерти и страдания.
Такого рода глубокий след оставила в моей душе мысль о пожертвовании
своего чувства в пользу
счастья Маши, которое она могла
найти только в супружестве с Васильем.
Пани на это ничего не отвечала и только как бы еще более смутилась; затем последовал разговор о том, будет ли Аггей Никитич в следующее воскресенье в собрании, на что он отвечал, что если пани Вибель будет, так и он будет; а она ему повторила, что если он будет, то и она будет. Словом, Аггей Никитич ушел домой, не
находя пределов
своему счастью: он почти не сомневался, что пани Вибель влюбилась в него!
— Умерьте страсти, — продолжал Фома тем же торжественным тоном, как будто и не слыхав восклицания дяди, — побеждайте себя. «Если хочешь победить весь мир — победи себя!» Вот мое всегдашнее правило. Вы помещик; вы должны бы сиять, как бриллиант, в
своих поместьях, и какой же гнусный пример необузданности подаете вы здесь
своим низшим! Я молился за вас целые ночи и трепетал, стараясь отыскать ваше
счастье. Я не
нашел его, ибо
счастье заключается в добродетели…
«А горе бедной, одинокой матери?» — спросила она себя и сама смутилась и не
нашла возражений на
свой вопрос. Елена не знала, что
счастие каждого человека основано на несчастии другого, что даже его выгода и удобство требуют, как статуя — пьедестала, невыгоды и неудобства других.
Много, дорого стоило вспыльчивой молодой женщине, привыкшей к полновластному господству в доме
своего отца, переносить дерзкие оскорбления от «подлого холопа!» Но она так любила отца,
находила такое
счастие в том, чтобы ходить за ним, покоить его, облегчать, по возможности, его страдальческое положение, что мысль оставить умирающего старика в полную зависимость негодяя Калмыка и других слуг долго не входила ей в голову.
И повели мы золотых персидских жеребцов в донские табуны и довели благополучно, и я в степи
счастье свое нашел. А не попади я зипуном в тузлук — не унюхал бы меня старый казак Гаврило Руфич, и не видел бы я степей задонских, и не писал бы этих строк!
Во-первых, говорят, что страдания ведут человека к совершенству, и, во-вторых, если человечество в самом деле научится облегчать
свои страдания пилюлями и каплями, то оно совершенно забросит религию и философию, в которых до сих пор
находило не только защиту от всяких бед, но даже
счастие.
Константин неуклюже высвободил из-под себя ноги, растянулся на земле и подпер голову кулаками, потом поднялся и опять сел. Все теперь отлично понимали, что это был влюбленный и счастливый человек, счастливый до тоски; его улыбка, глаза и каждое движение выражали томительное
счастье. Он не
находил себе места и не знал, какую принять позу и что делать, чтобы не изнемогать от изобилия приятных мыслей. Излив перед чужими людьми
свою душу, он наконец уселся покойно и, глядя на огонь, задумался.
«Где эти мечты?» думал теперь юноша, после
своих посещений подходя к дому: «вот уж больше года, что я ищу
счастия на этой дороге, и чтò ж я
нашел?
— Пашутка! Знаешь, я
своё счастье нашёл!
Кручинина. Да, это он… Гриша, мой Гриша! Какое
счастье! Как хорошо жить на земле. (Гладит Незнамова по голове.) Господа! Не обижайте его, он хороший человек. А вот теперь он
нашел свою мать и будет еще лучше.
Ольга Федотовна, несмотря на
свое магазинное воспитание, была совершенно неопытна в любовных делах: она думала, что
счастье, которое она впервые ощутила при сознании, что она любит, может оставаться полным и
найдет для себя занятие в самом себе, но, увы! сердце бедной девушки начало жаждать ответа.
И если искал его друг, то
находил так быстро и легко, словно не прятался Жегулев, а жил в лучшей городской гостинице на главной улице, и адрес его всюду пропечатан; а недруг ходил вокруг и возле, случалось, спал под одной крышей и никого не видел, как околдованный: однажды в Каменке становой целую ночь проспал в одном доме с Жегулевым, только на разных половинах; и Жегулев, смеясь, смотрел на него в окно, но ничего, на
свое счастье, не разглядел в стекле: быть бы ему убиту и блюдечка бы не допить.
Он старался придумать способ к бегству, средство, какое бы оно ни было… самое отчаянное казалось ему лучшим; так прошел час, прошел другой… эти два удара молотка времени сильно отозвались в его сердце; каждый свист неугомонного ветра заставлял его вздрогнуть, малейший шорох в соломе, произведенный торопливостию большой крысы или другого столь же мирного животного, казался ему топотом злодеев… он страдал, жестоко страдал! и то сказать: каждому
свой черед;
счастие — женщина: коли полюбит вдруг сначала, так разлюбит под конец; Борис Петрович также иногда вспоминал о
своей толстой подруге… и волос его вставал дыбом: он понял молчание сына при ее имени, он объяснил себе его трепет… в его памяти пробегали картины прежнего
счастья, не омраченного раскаянием и страхом, они пролетали, как легкое дуновение, как листы, сорванные вихрем с березы, мелькая мимо нас, обманывают взор золотым и багряным блеском и упадают… очарованы их волшебными красками, увлечены невероятною мечтой, мы поднимаем их, рассматриваем… и не
находим ни красок, ни блеска: это простые, гнилые, мертвые листы!..
— Проворонил
свое счастье, ворона! Другого
нашли!
Ровно в одиннадцать часов зазвенел колокольчик. Через минуту она в первый раз показалась на пороге моей комнаты. О, как я помню ее бледное лицо, когда она, волнуясь и стыдясь (да, стыд сменил ее вчерашнее выражение), молча стояла в дверях! Она точно не смела войти в эту комнату, где
нашла потом
свое счастье, единственную
свою светлую полосу жизни и… гибель. Не ту гибель, о которой говорил Бессонов… Я не могу писать об этом. Я подожду и успокоюсь.
Дарил также царь
своей возлюбленной ливийские аметисты, похожие цветом на ранние фиалки, распускающиеся в лесах у подножия Ливийских гор, — аметисты, обладавшие чудесной способностью обуздывать ветер, смягчать злобу, предохранять от опьянения и помогать при ловле диких зверей; персепольскую бирюзу, которая приносит
счастье в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский гнев и благоприятствует при укрощении и продаже лошадей; и кошачий глаз — оберегающий имущество, разум и здоровье
своего владельца; и бледный, сине-зеленый, как морская вода у берега, вериллий — средство от бельма и проказы, добрый спутник странников; и разноцветный агат — носящий его не боится козней врагов и избегает опасности быть раздавленным во время землетрясения; и нефрит, почечный камень, отстраняющий удары молнии; и яблочно-зеленый, мутно-прозрачный онихий — сторож хозяина от огня и сумасшествия; и яснис, заставляющий дрожать зверей; и черный ласточкин камень, дающий красноречие; и уважаемый беременными женщинами орлиный камень, который орлы кладут в
свои гнезда, когда приходит пора вылупляться их птенцам; и заберзат из Офира, сияющий, как маленькие солнца; и желто-золотистый хрисолит — друг торговцев и воров; и сардоникс, любимый царями и царицами; и малиновый лигирий: его
находят, как известно, в желудке рыси, зрение которой так остро, что она видит сквозь стены, — поэтому и носящие лигирий отличаются зоркостью глаз, — кроме того, он останавливает кровотечение из носу и заживляет всякие раны, исключая ран, нанесенных камнем и железом.
Так как, к
счастию, директор начинал
свои уроки с первых теорем Евклида, то я тотчас же усердно принялся за геометрию, в которой, как и в алгебре, особенных затруднений не
находил.
Монархиня основала также и для мещанского состояния училище, которого питомцы приготовляются быть хорошими, добронравными хозяйками, искусными в рукодельях и на всю жизнь остаются под особенною защитою Опекунского Совета [Нередко самые лучшие учреждения, уже не будучи одушевляемы деятельным надзиранием первого творца их, мало-помалу теряют всю пользу; но Сиротский Дом и Воскресенское Училище девиц имели
счастие найти новую Покровительницу в Ее Величестве Вдовствующей Императрице, Марии Федоровне, Которая оживляет их
Своим попечением.].
По необыкновенному
счастью, я
нашел свою прекрасную шубу, висящую на той же вешалке: хозяин дрянной шубы, которую я надел вместо
своей, видно еще не кончил
своих дел и оставался почти уже в опустевшей зале Опекунского совета.
Утром его
нашли мертвым. Лицо его было спокойно и светло; истощенные черты с тонкими губами и глубоко впавшими закрытыми глазами выражали какое-то горделивое
счастье. Когда его клали на носилки, попробовали разжать руку и вынуть красный цветок. Но рука закоченела, и он унес
свой трофей в могилу.
Уйти? Но куда же? Павел — тот вскинул
свою палку на плечи, шел, шел по прямой дороге, все уменьшаясь, мелькнул беленькой точкой у самого леса, который составлял для мальчика грань видимого мира. Мелькнул еще раз и скрылся. Будет ли ему там хорошо или дурно,
найдет ли он там забвение горькой обиды, спокойствие,
счастье или тягчайшие, еще более жестокие обиды?..
Он
находит, что надо жертвовать
своим счастьем для родины, науки и пр., и этим самым он осуждает себя быть вечным рабом и мучеником идеи.
Напротив, он потому-то и хлопочет о свободе родины, что в этом видит
свое личное спокойствие,
счастье всей
своей жизни; он бы оставил в покое порабощенную родину, если б только мог
найти удовлетворение себе в чем-нибудь другом.
Однако ж он был поэт и страсть его была неодолима: когда
находила на него такая дрянь (так называл он вдохновение), Чарский запирался в
своем кабинете, и писал с утра до поздней ночи. Он признавался искренним
своим друзьям, что только тогда и знал истинное
счастие. Остальное время он гулял, чинясь и притворяясь и слыша поминутно славный вопрос: не написали ли вы чего-нибудь новинького?
Было ясно, что она не могла прожить без привязанности и одного года и
нашла свое новое
счастье у себя во флигеле.
Который даровал свободу
В чужие области скакать,
Позволил
своему народу
Сребра и золота искать;
Который воду разрешает,
И лес рубить не запрещает;
Велит и ткать, и прясть, и шить;
Развязывая ум и руки,
Велит любить торги, науки
И
счастье дома
находить...
Счастье свое человек
находит только в служении ближним. А
находит он
счастье в служении ближним потому, что, служа ближним, он соединяется с тем духом божиим, который живет в них.
Сусанне грезилось, что она действительно
нашла теперь
свой маленький рай и
свое большое
счастье…
И потихоньку, не услыхала бы Дарья Сергевна, стала она на молитву. Умною молитвою молилась, не уставной. В одной сорочке, озаренная дрожавшим светом догоравшей лампады, держа в руках заветное колечко, долго лежала она ниц перед святыней. С горячими, из глубины непорочной души идущими слезами долго молилась она, сотворил бы Господь над нею волю
свою, указал бы ей, след ли ей полюбить всем сердцем и всею душою раба Божия Петра и
найдет ли она
счастье в том человеке.
Однако
счастье ему не дается. Оленин опять обращается за объяснением к
своему прошедшему, но теперь причину
находит совсем уже не в том, в чем видел прежде, — не в том, что был «таким требовательным эгоистом».
Дядин. Так-с… Величайший русский поэт Ломоносов убежал из Архангельской губернии и
нашел свою фортуну в Москве. Это, конечно, благородно с его стороны… А вы-то зачем бежали? Ведь вашего
счастья, ежели рассуждать по совести, нигде нету… Положено канареечке в клетке сидеть и на чужое
счастье поглядывать, ну, и сиди весь век.
А Минский рисовал своеобразное
счастье, которое испытывает человек, дошедший до крайних границ отчаяния. Прокаженный. Все с проклятием спешат от него прочь. Все пути к радости для него закрыты. Одинокий, он лежит и рыдает в пустыне в черном, беспросветном отчаянии. Постепенно слезы становятся все светлее, страдание очищается, проясняется, и в самой безмерности
своих страданий проклятый судьбою человек
находит своеобразное, большое
счастье...
„Утром больного
нашли мертвым. Лицо его было спокойно и светло; истощенные черты с тонкими губами и глубоко впавшими закрытыми глазами выражали какое-то горделивое
счастье. Когда его клали на носилки, попробовали разжать руку и вынуть красный цветок. Но рука закоченела, и он унес
свой трофей в могилу“.
Ежели я не
найду совершенно
счастья, то я погублю все, —
свой талант,
свое сердце, сопьюсь, картежником сделаюсь, красть буду, ежели не достанет духу зарезаться».
— Известное дело как, порадовалась, что по сердцу себе
нашел из
своего круга, от души пожелала
счастья моему благодетелю. Сказывали, что графиня и красавица писаная, и доброты ангельской. Чай, не солгали мне, ваше сиятельство?
Несмотря на то что княгиня Васса Семеновна только, как мы знаем, туманным намеком открыла дочери
свои надежды на князя Лугового, вся дворня каким-то образом основывала на нем такие же надежды и искренно желала
счастья найти в нем суженого молодой княгине.
— Полно тебе, глупая.
Нашла — грех устроить
счастье своего детища! Граф тоже будет считать его
своим родным, сделает
своим наследником — он будет барином.
Он заставил себя полюбить ее иною, высшею, нежели обыкновенная, любовью; выбросил из нее всякое присущее ей плотское чувство и в ее
счастье стал
находить свое, переживал за нее и вместе с нею сладость любви ее к его другу Шатову, за нее переносил муки ревности, о которых она, наивная и чистая, пока не имела ни малейшего понятия.
Ему не спалось от
счастья. Он
нашел свое сокровище —
свою дочь, которая сегодня ласкала его как отца. Он охранял ее покой. Он боялся за нее. Близость родственников Толстых тревожила его.
Лиза
находила удовольствие в его обществе, в его беседах, нередко спорила с ним, радовалась, когда успевала над ним торжествовать,
находила его добрым, умным, любезным, достойным составить
счастье девушки, с которой соединил бы он
свою судьбу.
— Она полюбит меня! Я заставлю ее полюбить себя, — шептал он. — С ней я
найду, наконец,
свое счастье, мы устроим себе уютное гнездышко. Я окружу ее роскошью, я буду нежить, лелеять ее. Ей, этому хрупкому, миниатюрному созданию, не придется ходить пешком, не придется иметь даже никакого понятия о нужде…
Настасья Александровна была типом тех женщин, которые в любви к детям, в их радостях и успехах воспитания
находят все
свои радости, надежды, все
свое счастие.